Когда ж один из инвалидов взял его руки и, положив их себе около шеи, поднял старика на свои плечи, а Юлай взял плеть и замахнулся, — тогда башкирец застонал слабым, умоляющим голосом и, кивая головою, открыл рот, в котором вместо языка шевелился короткий обрубок.
Когда вспомню, что это случилось на моем веку и что ныне дожил я до кроткого царствования императора Александра, не могу не дивиться быстрым успехам просвещения и распространению правил человеколюбия. Молодой человек! если записки мои попадутся в твои руки, вспомни, что лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений.
Все были поражены. «Ну, — сказал комендант, — видно, нам от него толку не добиться. Юлай, отведи башкирца в анбар.		 But when one of the pensioners seized his hands in order to twine them round his neck, and, stooping, upraised the old man on his shoulders, when Joulaï took the rods and lifted his hands to strike, then the Bashkir gave a long, deep moan, and, throwing back his head, opened his mouth, wherein, instead of a tongue, was moving a short stump.
Every time it comes to my mind that this happened in my lifetime and that I lived to see the gentle reign of Emperor Alexander, I cannot but wonder at the quick success of enlightenment and the spread of rules of philantropy. Young man! if my notes fall into your hands, remember that the best and solidest changes are those that come from the refinement of morals and not from violent upheavals.
We were all horrified.
"Well," said the Commandant, "I see we can get nothing out of him. Joulaï, take the Bashkir back to the barn;