Thread: Поэт Ио́сиф Алекса́ндрович Бро́дский

http://www.youtube.com/watch?v=6mEWJ-iZIiQ

http://www.bard.ru/cgi-bin/ftp-mp3.cgi?id=960.14 - Поёт Е. Клячкин
http://www.bard.ru/cgi-bin/ftp-mp3.cgi?id=1699.19


Пилигримы Поёт Дмитрий Богданов


Музыка - Евгениф Клячкни
Слова - Иосиф Бродский

Мои мечты и чувства в сотый раз
идут к тебе дорогой пилигримов. В. Шекспир

Мимо ристалищ, капищ,
мимо храмов и баров,
мимо шикарных кладбищ,
мимо больших базаров,
мира и горя мимо,
мимо Мекки и Рима,
синим солнцем палимы,
идут по земле пилигримы.

Увечны они, горбаты,
голодны, полуодеты,
глаза их полны заката,
сердца их полны рассвета.
За ними ноют пустыни,
вспыхивают зарницы,
звезды встают над ними,
и хрипло кричат им птицы:
что мир останется прежним,
да, останется прежним,
ослепительно снежным
и сомнительно нежным,
мир останется лживым,
мир останется вечным,
может быть, постижимым,
но всё-таки бесконечным.
И, значит, не будет толка
от веры в себя да в Бога.
...И, значит, остались только
иллюзия и дорога.
И быть над землей закатам,
и быть над землей рассветам.
Удобрить её солдатам.
Одобрить её поэтам.


В исполнении ансамбля Надежда
http://audio.bard-cafe.komkon.org/NEW3/NA01MT08.MP3

http://www.mityaev.ru/mp3/ya_obnyal_eti_plechi.mp3

Митяев

Я обнял эти плечи...

И. Бродский, Л. Марголин

Я обнял эти плечи и взглянул
на то, что оказалось за спиною,
и увидал, что выдвинутый стул
сливался с освещённою стеною.

Был в лампочке повышенный накал,
невыгодный для мебели истёртой,
и потому диван в углу сверкал
коричневою кожей, словно жёлтой.
Стол пустовал, поблескивал паркет,
темнела печка, в раме запылённой
застыл пейзаж, и лишь один буфет
казался мне тогда одушевлённым.

Но мотылёк по комнате кружил,
и он мой взгляд с недвижимости сдвинул.
И если призрак здесь когда-то жил,
то он покинул этот дом. Покинул.

YouTube - И.Бродский Анне Ахматовой



Утренняя почта для А.А. Ахматовой
из города Сестрорецка

В кустах Финляндии бессмертной,
где сосны царствуют сурово,
я полон радости несметной,
когда залив и Комарово
освещены зарёй прекрасной,
освещены листвой беспечной,
любовью Вашей - ежечасной
и Вашей добротою - вечной.

1962
***


"Седой венец достался мне недаром..."
Анна Ахматова

Выбрасывая на берег словарь,
злоречьем торжествуя над удушьем,
пусть море осаждает календарь
со всех сторон: минувшим и грядущим.
Швыряя в стекла пригоршней янтарь,
осенним днем, за стеклами ревущим,
и гребнем, ослепительно цветущим,
когда гремит за окнами январь,
захлестывая дни, -- пускай гудит,
сжимает сердце и в глаза глядит.
Но, подступая к самому лицу,
оно уступит в блеске своенравном
седому, серебристому венцу,
взнесённому над тернием и лавром!

Ноябрь - декабрь 1964

***

А. А. А.

В феврале далеко до весны,
ибо там, у него на пределе,
бродит поле такой белизны,
что темнеет в глазах у метели.
И дрожат от ударов дома,
и трепещут, как роща нагая,
над которой бушует зима,
белизной седину настигая.

15 февраля 1964

***

На столетие Анны Ахматовой

Страницу и огонь, зерно и жернова,
секиры острие и усеченный волос -
Бог сохраняет все; особенно - слова
прощенья и любви, как собственный свой голос.

В них бьется рваный пульс, в них слышен костный хруст,
и заступ в них стучит. Ровны и глуховаты,
затем, что жизнь - одна, они из смертных уст
звучат отчетливей, чем из надмирной ваты.

Великая душа, поклон через моря
за то, что их нашла, - тебе и части тленной,
что спит в родной земле, тебе благодаря
обретшей речи дар в глухонемой вселенной.

Июль 1989

И. Бродский.
Баллада о маленьком буксире.

Читает Николай Шахов



Это — я.
Мое имя — Антей.
Впрочем,
я не античный герой.
Я — буксир.
Я работаю в этом порту.
Я работаю здесь.
Это мне по нутру.
Подо мною вода.
Надо мной небеса.
Между ними
буксирных дымков полоса.
Между ними
буксирных гудков голоса.

Я — буксир.
Я работаю в этом порту.
Это мой капитан
с сигаретой во рту.
Он стоит у штурвала
(говорят — за рулем).
Это мой кочегар —
это он меня кормит углем.
Это боцман,
а это матросы.
Сегодня аврал.
Это два машиниста —
два врача, чтобы я не хворал.
Ну, а кто же вон там,
на корме,
в колпаке?
Это кок
с поварешкой прекрасной в руке.

Я — буксир.
Все они — это мой экипаж.
Мы плывем.
Перед нами прекрасный пейзаж:
впереди синева,
позади синева,
или кранов подъемных
вдалеке кружева.
На пустых островках
зеленеет трава,
подо мною залив
и немножко Нева.

Облака проплывают
в пароходных дымках,
отражаясь в воде.
Я плыву в облаках
по прекрасным местам,
где я был молодым,
возле чаек и там,
где кончается дым.

На рассвете в порту,
когда все еще спят,
я, объятый туманом
с головы и до пят,
отхожу от причала
и спешу в темноту,
потому что КОРАБЛЬ
появился в порту.

Он явился сюда
из-за дальних морей,
там, где мне никогда
не бросать якорей,
где во сне безмятежно
побережья молчат,
лишь на пальмах прибрежных
попугаи кричат.

Пересек океан —
и теперь он у нас.
Добрый день, иностранец,
мы приветствуем вас.
Вы проделали путь
из далекой страны.
Вам пора отдохнуть
у причальной стены.
Извините, друзья,
без меня вам нельзя.
Хоть, собравшись на бак,
вы и смотрите вниз,
но нельзя вам никак
без меня обойтись.
Я поставлю вас здесь,
средь других кораблей,
чтоб вам было в компании
повеселей,
слева — берег высокий,
а справа — Нева.
Кран распустит над вами
свои кружева.

...А потом меня снова
подкормят углем,
и я вновь поплыву
за другим кораблем.

Так тружусь я всегда,
так тружусь и живу,
забываю во сне,
чем я был наяву,
постоянно бегу,
постоянно спешу,
привожу, увожу,
привожу, увожу.
Так тружусь я всегда,
очень мало стою.
То туда, то сюда.
Иногда устаю.

...И, когда я плыву
вдоль причала домой,
и закат торопливый
все бежит за кормой,
и мерцает Нева
в серебристом огне,
вдруг я слышу слова,
обращенные мне.
Словно где-то вдали,
собираясь в кружок,
говорят корабли:
— Добрый вечер, дружок.
Или просто из тьмы,
обработавший груз,
«бон суар, мон ами»
тихо шепчет француз.
Рядом немец твердит:
«гутен абенд, камрад».
«О, гуд бай!» — долетит
от английских ребят.

До свиданья, ребята,
до свиданья, друзья.

Не жалейте, не надо,
мне за вами нельзя.

Отплывайте из дому
в белый утренний свет,
океану родному
передайте привет.

Не впервой расставаться,
исчезайте вдали.

Кто-то должен остаться
возле этой земли.

Это я, дорогие,
да, по-прежнему я.
Перед вами другие
возникают края,
где во сне безмятежно
побережья молчат,
лишь на пальмах прибрежных
попугаи кричат.

И хотя я горюю,
что вот я не моряк,
и хотя я тоскую
о прекрасных морях,
и хоть горько прощаться
с кораблем дорогим,
НО Я ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ
ТАМ,
ГДЕ НУЖЕН ДРУГИМ.

—————

И когда я состарюсь
на заливе судьбы,
и когда мои мачты
станут ниже трубы,
капитан мне скомандует
«право руля»,
кочегар мне подбросит
немного угля,
старый боцман в зюйд-вестке
мой штурвал повернет
и ногой от причала
мне корму оттолкнет, —
— и тогда поплыву я
к прекрасному сну
мимо синих деревьев
в золотую страну,
из которой еще,
как преданья гласят,
ни один из буксиров
не вернулся назад.

1962

Очень нравится это стихотворение. И видеоряд из "Олдбоя", по-моему, замечательно вписался. Читает сам Бродский.



Не выходи из комнаты

Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно - возглас счастья.
Только в уборную - и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
И кончается счетчиком. А если войдет живая,
Пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
Таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
В пальцах на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
Догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
Эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
Слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
Шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

1970 (?)

Возвращение


Документальный сериал (Россия, 2010). 5 фильмов. 2часа 12минут

Авторы Алексей Шишов, Елена Якович.

В январе 1993 года Иосиф Бродский в первый и, увы, последний раз снимался для российского телевидения.
Это произошло в городе, который он так любил: «Если существует перевоплощение, я хотел бы свою следующую жизнь прожить в Венеции -- быть там кошкой, чем угодно..., но обязательно в Венеции».
Именно в этом городе поэт и был похоронен -- на «острове мертвых», на кладбище Сан-Микеле, рядом со Стравинским и Дягилевым, как и он, изгнанниками, прославившими Россию на весь мир.
В цикле нет закадрового текста. Это монолог Бродского, его размышления от первого лица, своего рода философское эссе «о мире, возлюбленном отечестве и о себе».
С каждым годом, с каждым днем его мысли и слова обретают все более глубокий и пронзительный смысл, словно время пытается догнать поэта.

Published on Apr 28, 2014 - A SoloINC


Художник


Он верил в свой череп.
Верил.
Ему кричали:
"Нелепо!"
Но падали стены.
Череп,
Оказывается, был крепок.

Он думал:
За стенами чисто.
Он думал,
Что дальше -- просто.

...Он спасся от самоубийства
Скверными папиросами.
И начал бродить по селам,
По шляхам,
Желтым и длинным;
Он писал для костелов
Иуду и Магдалину.
И это было искусство.

А после, в дорожной пыли
Его
Чумаки сивоусые
Как надо похоронили.
Молитвы над ним не читались,
Так,
Забросали глиной...
Но на земле остались
Иуды и Магдалины!

Елена Фролова

Проплывают облака


Музыка Елены Фроловой

Слышишь ли, слышишь ли ты
В роще детское пение?
Над серебряными деревьями
Звенящие, звенящие голоса.
В сумеречном воздухе
Пропадающие, затихающие постепенно
В сумеречном воздухе
Исчезающие небеса.

Проплывают облака,
Проплывают облака и гаснут.
Это дети поют и поют,
Черные ветви шумят.
Голоса взлетают между листьев,
Между стволов неясных,
В сумеречном воздухе
Их не обнять, не вернуть назад.

Только мокрые листья летят на ветру,
Спешат из рощи,
Улетают, словно слышат из дали
Какой-то осенний зов,
Проплывают облака,
Это дети поют ночью. Ночью
От травы до деревьев все биение,
Все дрожание голосов

Проплывают облака,
Это жизнь проплывает, проходит,
Привыкай, привыкай,
Это смерть мы в себе несем,
Среди черных ветвей облака
С голосами, с любовью,
Проплывают облака,
Это дети поют обо всем,

Слышишь ли, слышишь ли ты
В роще детское пение?
Блестящие нити дождя.
Переплетаются звенящие голоса.
Возле узких вершин
В новых сумерках на мгновение
Видишь, сызнова, видишь сызнова
Угасшие небеса.

Проплывают облака, проплывают,
Проплывают над рощей,
Где-то льется вода,
Только плакать и петь вдоль осенних оград,
Все рыдать и рыдать, все смотреть вверх,
Быть ребенком ночью,
И смотреть вверх, только плакать и петь
И не знать утрат,

Где-то льется вода вдоль осенних оград,
Вдоль деревьев неясных,
В новых сумерках пенье, только плакать и петь,
Только листья сложить,
Что-то выше нас, что-то выше нас
Проплывает и гаснет,
только плакать и петь,
только плакать и петь,
Только жить.

1992

http://my.mail.ru/mail/knigalyb2014/...ideo/1027.html


прокопий project


Новый Жюль Верн.
Стих


Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна.
Корвет разрезает волны профилем Франца Листа.
Поскрипывают канаты. Голая обезьяна
с криком выскакивает из кабины натуралиста.

Рядом плывут дельфины. Как однажды заметил кто-то,
только бутылки в баре хорошо переносят качку.
Ветер относит в сторону окончание анекдота,
и капитан бросается с кулаками на мачту.

Порой из кают-компании раздаются аккорды последней вещицы Брамса.
Штурман играет циркулем, задумавшись над прямою
линией курса. И в подзорной трубе пространство
впереди быстро смешивается с оставшимся за кормою.

II

Пассажир отличается от матроса
шорохом шелкового белья,
условиями питания и жилья,
повтореньем какого-нибудь бессмысленного вопроса.

Матрос отличается от лейтенанта
отсутствием эполет,
количеством лент,
нервами, перекрученными на манер каната.

Лейтенант отличается от капитана
нашивками, выраженьем глаз,
фотокарточкой Бланш или Франсуаз,
чтением "Критики чистого разума", Мопассана и "Капитала".

Капитан отличается от Адмиралтейства
одинокими мыслями о себе,
отвращением к синеве,
воспоминаньем о длинном уик-энде, проведенном в именьи тестя.

И только корабль не отличается от корабля.
Переваливаясь на волнах, корабль
выглядит одновременно как дерево и журавль,
из-под ног у которых ушла земля.

III

Разговор в кают-компании

"Конечно, эрцгерцог монстр! но как следует разобраться
-- нельзя не признать за ним некоторых заслуг..."
"Рабы обсуждают господ. Господа обсуждают рабство.
Какой-то порочный круг!" "Нет, спасательный круг!"

"Восхитительный херес!" "Я всю ночь не могла уснуть.
Это жуткое солнце: я сожгла себе плечи".
"...а если открылась течь? я читал, что бывают течи.
Представьте себе, что открылась течь, и мы стали тонуть!

Вам случалось тонуть, лейтенант?" "Никогда. Но акула меня кусала".
"Да? любопытно... Но, представьте, что -- течь... И представьте
себе..."
"Что ж, может, это заставит подняться на палубу даму в 12-б".
"Кто она?" "Это дочь генерал-губернатора, плывущая в Кюрасао".

IV

Разговоры на палубе

"Я, профессор, тоже в молодости мечтал
открыть какой-нибудь остров, зверушку или бациллу".
"И что же вам помешало?" "Наука мне не под силу.
И потом -- тити-мити". "Простите?" "Э-э... презренный металл".

"Человек, он есть кто?! Он -- вообще -- комар!"
"А скажите, месье, в России у вас, что' -- тоже есть резина?"
"Вольдемар, перестаньте! Вы кусаетесь, Вольдемар!
Не забывайте, что я..." "Простите меня, кузина".

"Слышишь, кореш?" "Чего?" "Чего это там вдали?"
"Где?" "Да справа по борту". "Не вижу". "Вон там". "Ах, это...
Вроде бы кит. Завернуть не найдется?" "Не-а, одна газета...
Но оно увеличивается! Смотри!... Оно увели..."

V

Море гораздо разнообразнее суши.
Интереснее, чем что-либо.
Изнутри, как и снаружи. Рыба
интереснее груши.

На земле существуют четыре стены и крыша.
Мы боимся волка или медведя.
Медведя, однако, меньше и зовем его "Миша".
А если хватит воображенья -- "Федя".

Ничего подобного не происходит в море.
Кита в его первозданном, диком
виде не трогает имя Бори.
Лучше звать его Диком.

Море полно сюрпризов, некоторые неприятны.
Многим из них не отыскать причины;
ни свалить на Луну, перечисляя пятна,
ни на злую волю женщины или мужчины.

Кровь у жителей моря холодней, чем у нас; их жуткий
вид леденит нашу кровь даже в рыбной лавке.
Если б Дарвин туда нырнул, мы б не знали "закона джунглей"
либо -- внесли бы в оный свои поправки.

VI

"Капитан, в этих местах затонул "Черный принц"
при невыясненных обстоятельствах". "Штурман Бенц!
ступайте в свою каюту и хорошенько проспитесь".
"В этих местах затонул также русский "Витязь".
"Штурман Бенц! Вы думаете, что я
шучу?" "При невыясненных обстоя..."

Неукоснительно надвигается корвет.
За кормою -- Европа, Азия, Африка, Старый и Новый свет.
Каждый парус выглядит в профиль, как знак вопроса.
И пространство хранит ответ.

VII

"Ирина!" "Я слушаю". "Взгляни-ка сюда, Ирина".
"Я же сплю". "Все равно. Посмотри-ка, что это там?" "Да где?"
"В иллюминаторе". "Это... это, по-моему, субмарина".
"Но оно извивается!" "Ну и что из того? В воде
все извивается". "Ирина!" "Куда ты тащишь меня?! Я раздета!"
"Да ты только взгляни!" "О боже, не напирай!
Ну, гляжу. Извивается... но ведь это... Это...
Это гигантский спрут!.. И он лезет к нам! Николай!.."

VIII

Море внешне безжизненно, но оно
полно чудовищной жизни, которую не дано
постичь, пока не пойдешь на дно.

Что подтверждается сетью, тралом.
Либо -- пляской волн, отражающих как бы в вялом
зеркале творящееся под одеялом.

Находясь на поверхности, человек может быстро плыть.
Под водою, однако, он умеряет прыть.
Внезапно он хочет пить.

Там, под водой, с пересохшей глоткой,
жизнь представляется вдруг короткой.
Под водой человек может быть лишь подводной лодкой.

Изо рта вырываются пузыри.
В глазах возникает эквивалент зари.
В ушах раздается бесстрастный голос, считающий: раз, два, три.

IX

"Дорогая Бланш, пишу тебе, сидя внутри гигантского осьминога.
Чудо, что письменные принадлежности и твоя фотокарточка уцелели.
Сыро и душно. Тем не менее, не одиноко:
рядом два дикаря, и оба играют на укалеле.
Главное, что темно. Когда напрягаю зрение,
различаю какие-то арки и своды. Сильно звенит в ушах.
Постараюсь исследовать систему пищеваренья.
Это -- единственный путь к свободе. Целую. Твой верный Жак".

"Вероятно, так было в утробе... Но спасибо и за осьминога.
Ибо мог бы просто пойти на дно, либо -- попасть к акуле.
Все еще в поисках. Дикари, увы, не подмога:
о чем я их не спрошу, слышу странное "хули-хули".
Вокруг бесконечные, скользкие, вьющиеся туннели.
Какая-то загадочная, переплетающаяся система.
Вероятно, я брежу, но вчера на панели
мне попался некто, назвавшийся капитаном Немо".

"Снова Немо. Пригласил меня в гости. Я
пошел. Говорит, что он вырастил этого осьминога.
Как протест против общества. Раньше была семья,
но жена и т. д. И ему ничего иного
не осталось. Говорит, что мир потонул во зле.
Осьминог (сокращенно -- Ося) карает жесткосердье
и гордыню, воцарившиеся на Земле.
Обещал, что если останусь, то обрету бессмертье".

"Вторник. Ужинали у Немо. Было вино, икра
(с "Принца" и "Витязя"). Дикари подавали, скаля
зубы. Обсуждали начатую вчера
тему бессмертья, "Мысли" Паскаля, последнюю вещь в "Ля Скала".
Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон -- осьминог.
Немо с его бородой и с глазами голубыми, как у младенца.
Сердце сжимается, как подумаешь, как он тут одинок..."

(Здесь обрываются письма к Бланш Деларю от лейтенанта Бенца).

X

Когда корабль не приходит в определенный порт
ни в назначенный срок, ни позже,
Директор Компании произносит: "Черт!",
Адмиралтейство: "Боже".

Оба неправы. Но откуда им знать о том,
что приключилось. Ведь не допросишь чайку,
ни акулу с ее набитым ртом,
не направишь овчарку

по' следу. И какие вообще следы
в океане? Все это сущий
бред. Еще одно торжество воды
в состязании с сушей.

В океане все происходит вдруг.
Но потом еще долго волна теребит скитальцев:
доски, обломки мачты и спасательный круг;
все -- без отпечатка пальцев.

И потом наступает осень, за ней -- зима.
Сильно дует сирокко. Лучшего адвоката
молчаливые волны могут свести с ума
красотою заката.

И становится ясно, что нечего вопрошать
ни посредством горла, ни с помощью радиозонда
синюю рябь, продолжающую улучшать
линию горизонта.

Что-то мелькает в газетах, толкующих так и сяк
факты, которых, собственно, кот наплакал.
Женщина в чем-то коричневом хватается за косяк
и оседает на пол.

Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод.
Вдалеке на волне покачивается какой-то
безымянный предмет. И колокол глухо бьет
в помещении Ллойда.

Читает автор



Не выходи из комнаты, не совершай ошибку.
Зачем тебе Солнце, если ты куришь Шипку?
За дверью бессмысленно все, особенно -- возглас счастья.
Только в уборную -- и сразу же возвращайся.

О, не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора
и кончается счетчиком. А если войдет живая
милка, пасть разевая, выгони не раздевая.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.
Что интересней на свете стены и стула?
Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером
таким же, каким ты был, тем более -- изувеченным?

О, не выходи из комнаты. Танцуй, поймав, боссанову
в пальто на голое тело, в туфлях на босу ногу.
В прихожей пахнет капустой и мазью лыжной.
Ты написал много букв; еще одна будет лишней.

Не выходи из комнаты. О, пускай только комната
догадывается, как ты выглядишь. И вообще инкогнито
эрго сум, как заметила форме в сердцах субстанция.
Не выходи из комнаты! На улице, чай, не Франция.

Не будь дураком! Будь тем, чем другие не были.
Не выходи из комнаты! То есть дай волю мебели,
слейся лицом с обоями. Запрись и забаррикадируйся
шкафом от хроноса, космоса, эроса, расы, вируса.

1970

(Начиная с 1:55)

Артур Смольянинов читает стихотворение Иосифа Бродского "Пророчество"


Пророчество (1965)

Книга: Иосиф Бродский. Стихотворения и поэмы М. Б. Мы будем жить с тобой на берегу, отгородившись высоченной дамбой от континента, в небольшом кругу, сооруженном самодельной лампой. Мы будем в карты воевать с тобой и слушать, как безумствует прибой, покашливать, вздыхая неприметно, при слишком сильных дуновеньях ветра. Я буду стар, а ты -- ты молода. Но выйдет так, как учат пионеры, что счет пойдет на дни -- не на года, -- оставшиеся нам до новой эры. В Голландии своей наоборот мы разведем с тобою огород и будем устриц жарить за порогом и солнечным питаться осьминогом. Пускай шумит над огурцами дождь, мы загорим с тобой по-эскимосски, и с нежностью ты пальцем проведешь по девственной, нетронутой полоске. Я на ключицу в зеркало взгляну и обнаружу за спиной волну и старый гейгер в оловянной рамке на выцветшей и пропотевшей лямке. Придет зима, безжалостно крутя осоку нашей кровли деревянной. И если мы произведем дитя, то назовем Андреем или Анной. Чтоб, к сморщенному личику привит, не позабыт был русский алфавит, чей первый звук от выдоха продлится и, стало быть, в грядущем утвердится. Мы будем в карты воевать, и вот нас вместе с козырями отнесет от берега извилистость отлива. И наш ребенок будет молчаливо смотреть, не понимая ничего, как мотылек колотится о лампу, когда настанет время для него обратно перебраться через дамбу.

Вытерто. Л.

Originally Posted by Basil77

...

Ну ладно, Бродский (Бог ему судья), но нам-то зачем здесь это произведение, полное злости? Он сам, очевидно, сожалел, что такое написал.


" На нескольких страницах FB велись и ведутся споры о печально известной антиоде Бродского “На независимость Украины”. Например, у Александр Самарцев, один из участников дискуссии пишет: “Никто не видел рукописи … или других свидетельств, которые могли бы установить авторство Бродского. Пока таких доказательств нет – было бы честнее эту тему не трогать.”
Еще один комментатор сетует: “Бродский неслучайно не публиковал и запрещал публиковать это стихотворение. И его волю нарушают, где угодно и кто угодно.” В другом месте обсуждается вопрос, когда он впервые все же прочитал это стихотворение публично – в 1994 году в Нью-Йорке или на два года раньше в Пало-Альто.
...
Как по мне, лучше бы этой записи не существовало. И лучше бы он этих стихов тогда не читал. А еще лучше – не написал бы… Но написал, ничего не попишешь… Когда я их слушаю, испытываю боль – в том числе и за автора. И мне грустно при мысли о тех, у кого эти стихи вызывают восхищение или энтузиазм.” "

Кенан Алиев - блогер
суббота, 11 апреля 2015 г.

Пролитую слезу
из будущего привезу,
вставлю ее в колечко.
Будешь глядеть одна,
надевай его на
безымянный, конечно".

"Ах, у других мужья,
перстеньки из рыжья,
серьги из перламутра.
А у меня - слеза,
жидкая бирюза,
просыхает под утро".

"Носи перстенек, пока
виден издалека;
потом другой подберется.
А надоест хранить,
будет что уронить
ночью на дно колодца".

Диана Арбенина


Am
Я всегда твердил, что судьба - игра.
F
Что зачем нам рыба, раз есть икра.
Dm
Что готический стиль победит, как школа, E
как способность торчать, избежав укола.

Я считал, что лес - только часть полена.
Что зачем вся дева, раз есть колено.
Что, устав от поднятой веком пыли,
русский глаз отдохнет на эстонском шпиле.

Hm
Я сижу у окна. За окном осина.
G
Я любил немногих. Однако - сильно.
Em
Я сижу у окна. Я помыл посуду. F#
Я был счастлив здесь, и уже не буду.
F E
Я сижу у окна.

Я писал, что в лампочке - ужас пола.
Что любовь, как акт, лишена глагола.
Что не знал Эвклид, что, сходя на конус,
вещь обретает не ноль, но Хронос.

Я сказал, что лист разрушает почку.
И что семя, упавши в дурную почву,
не дает побега; что луг с поляной
есть пример рукоблудья, в Природе данный.

Я сижу у окна. Вспоминаю юность.
Улыбнусь порою, порой отплюнусь.
Я сижу у окна, обхватив колени,
в обществе своей грузной тени.
Я сижу у окна.

И моя песнь была лишена мотива,
но зато ее хором не спеть. Не диво,
что в награду мне за такие речи
своих ног никто не кладет на плечи.

Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
я дарю их как опыт борьбы с удушьем.
Я сижу у окна в темноте; как скорый,
море гремит за волнистой шторой.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи.
Я сижу у окна.

Originally Posted by Lampada

Ну ладно, Бродский (Бог ему судья), но нам-то зачем здесь это произведение, полное злости? Он сам, очевидно, сожалел, что такое написал.


" На нескольких страницах FB велись и ведутся споры о печально известной антиоде Бродского “На независимость Украины”. Например, у Александр Самарцев, один из участников дискуссии пишет: “Никто не видел рукописи … или других свидетельств, которые могли бы установить авторство Бродского. Пока таких доказательств нет – было бы честнее эту тему не трогать.”
Еще один комментатор сетует: “Бродский не случайно не публиковал и запрещал публиковать это стихотворение. И его волю нарушают где угодно и кто угодно.” В другом месте обсуждается вопрос, когда он впервые все же прочитал это стихотворение публично – в 1994 году в Нью-Йорке или на два года раньше в Пало-Альто.
...
Как по мне, лучше бы этой записи не существовало. И лучше бы он этих стихов тогда не читал. А еще лучше – не написал бы… Но написал, ничего не попишешь… Когда я их слушаю, испытываю боль – в том числе и за автора. И мне грустно при мысли о тех, у кого эти стихи вызывают восхищение или энтузиазм.” "

Кенан Алиев - блогер
суббота, 11 апреля 2015 г.

В теме, посвящённой Бродскому, запрещено публиковать его стихи? И сомнений в авторстве нет - я видео запостил, где он его читает. Ну прямо чистый совок - уже и Бродский под запретом.

Лампада, верните пожалуйста тот стих в случае если он был удален. Я не думаю что он (каким бы он ни был) заразит мозг кого-либо из адекватных людей захватнической политикой кремля, зато с другой стороны очень забавно наблюдать как некоторые здесь любую тему пытаются свести к примитивной анти-украинской пропаганде.

"Таким образом, в этом году солнечное затмение в России прошло еще более-менее спокойно. А вот на Украине... " (c) Их сознательный ведущий, "товарищ Киселев", из недавних новостей.

PS. Главное помнить что цензура (любая) никогда не является убедительным аргументом, и чаще всего ведет к достижению противоположной цели той что была задумана.

Originally Posted by Eric C.

Лампада, верните пожалуйста тот стих в случае если он был удален. Я не думаю что он (каким бы он ни был) заразит мозг кого-либо из адекватных людей захватнической политикой кремля, зато с другой стороны очень забавно наблюдать как некоторые здесь любую тему пытаются свести к примитивной анти-украинской пропаганде.

"Таким образом, в этом году солнечное затмение в России прошло еще более-менее спокойно. А вот на Украине... " (c) Их сознательный ведущий, "товарищ Киселев", из недавних новостей.

PS. Главное помнить что цензура (любая) никогда не является убедительным аргументом, и чаще всего ведет к достижению противоположной цели той что была задумана.

Да, я это понимаю, но если есть информация о запрете Бродского публиковать это стихотворение, зачем нам его игноривать, тем более в такие очень непростые времена?

"... Но ясно, как Божий день, что Бродский вскоре пожалел о том, что написал и читал эти стихи и категорически запретил где-либо публиковать этот текст. Его верные друзья, такие как Лев Лосев, выполнили просьбу своего друга. ...
Эти стихи – совсем не лучшее произведение гениального поэта и надо бы уважить его волю. Русская литература не проиграла бы от этого авторского “изъятия”. ..."
История со стихотворением Бродского “На независимость Украины” | Московские Вести

Originally Posted by Eric C.

PS. Главное помнить что цензура (любая) никогда не является убедительным аргументом, и чаще всего ведет к достижению противоположной цели той что была задумана.

Истинно глаголишь, сын мой. Твоими бы устами:

Originally Posted by Русская служба Би-би-си, Рига

В Латвии на три месяца приостановлено вещание телеканал РТР-Россия; в отношении Первого балтийского канала (Первый канал) начат административный процесс; канал Россия-24 попал в категорию "проблемных".
Таким образом, по словам властей, Латвия намерена бороться с "кремлевской пропагандой".

Почему в Латвии решили отключать российские телеканалы - BBC Russian