Вчера (8 февраля) было 65 лет десанту под Вязьмой Смоленской области. В то время моя мама находилась в окупации как раз в Вяземском районе. И день рождения у неё 8-го февраля :)
Красная Звезда
Printable View
Вчера (8 февраля) было 65 лет десанту под Вязьмой Смоленской области. В то время моя мама находилась в окупации как раз в Вяземском районе. И день рождения у неё 8-го февраля :)
Красная Звезда
Этот десант является эпизодом Ржевско-Вяземской операции 1942-го года (8 января - 20 апреля),
которая в свою очередь является составной частью битвы за Москву.
Стихотворение Твардовского "Я убит подо Ржевом" написано на основе более поздних событий (сентябрь 1942 года).
Могу рассказать интересный эпизод из воспоминаний моей мамы о жизни в оккупации. Посёлок Исаково Вяземского района. Наши ушли, бросив склад с продовольствием. У них был приказ всё сжечь, но они предложили местным забрать всё по домам, а сами только имитировали поджог. Местное население растащило по домам что смогло. Пришли немцы. Вдруг староста предупреждает семью моего деда: сегодня у Вас будет обыск, спрячте если что есть со склада. Спрятали. Вечером приходят немцы, полицаи и учитель физики, обыскивают, не находят. Отводят учителя физики за огороды и расстреливают. Оказывается это он настучал на деда новой администрации, а немцы стукачей не любили. А нашли бы - деда бы могли расстрелять.
Так все логично. Ложный донос. Зазря мотались с обыском.Quote:
Originally Posted by Юрка
Ещё один эпизод.
Когда наши отступали, сгорела железнодорожная станция и несколько составов на ней. Там были вагоны с боеприпасами и один снаряд влетел как раз в дом моего деда. Дом сгорел. Как многодетной семье им дали хороший дом, освободившийся после эвакуации семьи учителей. Только вселились - пришли немцы. Дом им понравился. Но у учителей на стене висела географическая карта СССР. Немцы тычут в карту и спрашивают: "Большевик ?". Дед сразу вспомнил всё, что знал после семилетнего автрийского плена. Нихт и т. д. Вобщем, обошлось.
Ещё из детских маминых воспоминаний:
В районе завелись партизаны. Немцы леса боялись. Вызвали карательный отряд. В нём одни финны. А финны леса не боятся. Страшные, сидят у нас дома на полу, ловят вшей, лопочат по своему, страдают метеоризмом. Нашу кошечку прибили дверью, гады.
Перед тем как уйти из посёлка немцы согнали жителей на дорогу. Дорога по обочине была обложена минами. От мины до мины тянулся провод. Немцы подожгли дома. Вдруг в машину с офицерами попадает мина. Народ побежал в лес. Прождали там до сумерек. Показались какие-то вояки. Наши им говорят: "пан, не стреляй, маткин хаус капут". Он отвечает: "это хорошо, что капут". Оказывается, это наша разведка увидела пожар и накрыла немцев из миномёта.
Когда догорел наш дом пришли наши войска. Нашли всю нашу картошку, которую мы хранили в землянке (она же была бомбоубежищем). На робкие возражения деда командир сказал: "Отец, мне надо кормить бойцов. Могу только накормить твою семью." Вобщем, покормили нас разок нашей же картошечкой и выгребли всё. Слава богу, дед спас от пожара швейную машинку. Почернела только от копоти. Начал шить, ходить по деревням, заработал на несколько мешков картошки, было что посадить весной.
Троих моих дядек немцы угнали пацанами в Германию, работать.
Их освободили американцы. Кое-кому предлагали поехать в Америку. Дядька Петя хвастался, что ему весьма симпатичная американочка предлагала поехать в Америку, а дядьке Саше не предложила. Все вернулись в Россию. Только пришлось поработать в шахте на Дальнем Востоке. Типа наказания за плен. Один там и дожил до конца.
Первое время, пока немцы наступали, они не плохо относились к местным жителям. Даже позволяли нашей семье обедать за столом. Но когда их положение на фронте ухудшилось, ухудшилось и отношение к мирным жителям. В дом перестали пускать, есть приходилось в землянке.
Однажды по посёлку прошёл слух, что немцы на станции из вагона раздают местным жителям зерно. Все побежали туда. От нашей семьи одна моя мама. Скромно стояла дальше всех от вагона, остальные утроили давку. Немец первым делом подозвал её и насыпал кастрюльку. Не любят немцы тех, кто лезет вперёд.
Немцы дали разнарядку: заготовить каждой семье для нужд германской армии по 15 кубометров дров. Лошадь в посёлке была одна (Где-то с 1938 года Сталин запретил лошадей в личных хозяйствах, а эту мои дядья поймали в лесу в 1941 г. Тогда их много потеряли при отступлении). Её старались беречь. А тут один полицай захотел ехать на ней верхом в соседнюю деревню. Моя бабушка стала его уговаривать не брать лошадь, так как у неё кожа стёрта до крови. Полицай не послушался. Тогда бабушка сказала: "вот подожди, вернуться наши...". Полицай пожаловался немцам. Бабушку посадили на сутки в холодную яму (там где раньше были большие автомобильные весы). В посёлке у бабушки было прозвище: "Арина-горячая".
В августе 1941 года колхоз собранную картошку ссыпал около дороги, а вывезти не успел. Пришли немцы, картошка, продолжая лежать у дороги, помёрзла, но трогать её запрещалось. Весной немцы приказали населению перебирать эту картошку и отбирать пригодную для нужд великого рейха (наверное на крахмал). Как-то раз моя бабушка работала на этой картошке, а мимо гнали колонну с нашими пленными солдатиками. Один схватил эту мороженную картофелину, а немцы его за это тут-же расстреляли.
В сентябре 1941 года немцы бомбили железнодорожную станцию. Некоторые вагоны загорелись. Нашим солдатикам приказали расцеплять составы и растаскивать вагоны, чтобы огонь не перекинулся на все вагоны. Но тут авиабомба попала в самих солдатиков. Всё в клочья. Там было несколько вагонов с сахаром, они горели, сахар вытекал и лежал на земле толстым слоем. Никто из местных его не брал, так как всё было перемешано с кровью. Потом пришли немцы и фронт ушёл к Москве. Потом пришли беженцы, идущие от фронта на запад, в немецкий тыл. Некоторые остановились в нашем посёлке. Начался голод. Каждый день они обходили дома и просили еду. Воровства не было. Но тот сахар съели полностью.
Юрка, очень интересно. Пиши ещё.
В нашей местности появились партизаны. Немцы это очень не любили. Требовали, чтобы местные жители их выдали. В двух километрах от стационного посёлка Исаково есть деревенька Денежное (кстати, настоящая малая родина мамы, откуда дед уехал из-за коллективизации). Так вот в этой деревне немцы взяли девчёнку 26-ти лет и показательно зарезали ножами. Потом в виде акции устрашения носили по деревне труп. Никакого отношения к партизанам она не имела. Сами немцы в лес соваться побоялись. Вызвали финнов.
Когда немцы пришли в посёлок у нас был поросёнок. Естественно его сразу же отобрали. Уходя со двора, отрезали ему хвост и подарили моей тётушке Оле.
Интересно было бы узнать больше о финнах. На многих форумах встречал их заявления, что финны не участвовали в карательных операциях, блокаде Ленинграда и т. д.Quote:
Originally Posted by Юрка
Не уверен, что мама помнит об этом больше, чем я уже написал. В начале войны ей было всего 8 лет. Были конечно родители, девять старших братьев и сестёр, но они уже все умерли, спросить не у кого. А маме сегодня позвоню, уточню подробности.Quote:
Originally Posted by BappaBa
Как-то бабушка перебирала немцам картошку, а мама пришла подменить её на время обеда. Бабушка тихонько что-то сказала. Мама не расслышала и переспросила. Бабушка повторила. Мама опять не расслышала. Вобщем, ей показалось, что бабушка сказала принести картошки домой. Насыпав пол-ведра, сумела донести до самого дома и тут навстречу патруль. Бегом обратно, вернула картошку в кучу, а сама сняла для маскировки кофту и забилась в самый уголок. Но палкой по мягкому месту всё-равно получила и пальцем ей погрозили. А дома выяснили, что бабушка просила её не стараться и не торопиться в работе. "Я так всю жизнь: не расслышу, но выдумаю - не соскучишься" - говорит мама.
Во время войны смоленский архив был потерян (сейчас уже найден). Поэтому после освобождения Смоленщины при ЗАГСах работали медкомиссии, на глазок определявшие возраст детей. Во время войны наш дом вместе с документами сгорал дважды. Мама на самом деле 1933 года рождения, но ей записали 1932. "Это потому что у меня живот был большой от картошки" - объясняет она. Одновременно комиссию проходила её старшая сестра и ей записали правильный год - 1931. А то, что разница между двумя детьми получилась 7 месяцев - никого в комиссии не смутило. В итоге на год раньше на неё начали начислять налог, на год раньше ей пришлось уехать в Питер, ну и пенсию начислили на год раньше.
Когда дядьку Сашу и дядьку Петю погнали в Германию, они доехали в санях на своей лошадке аж до Пруссии. А там видимо конвой сняли и им удалось повернуть назад. Добрались почти до дома. Километров 15 оставалось - на каком-то КПП немцы придрались и развернули обратно. И уже до Германии.
Вчера мама уточнила про них следующее:Quote:
Originally Posted by BappaBa
- они были в посёлке зимой 1942-43 гг.;
- финнами их назвал дед, который знал немецкий;
- у нас дома было человек 7;
- высокий рост, волосы рыжие, нос с горбинкой (что меня смутило);
- вели себя с мирными менее корректно чем немцы;
- в лесу как у себя дома;
- общее впечатление: "настоящие вояки".
Немцы руками местных жителей вырубили много леса. Лес шёл восновном на дороги. Все они были выстланы кругляком, связанным проволокой. В итоге военная техника и машины не вязли в грязи. Но лес пострадал: большие площади вырубок и большие завалы из веток. После освобождения уже в 1943 году власти занялись наведением порядка. Начали с расчистки площадей от веток. Бабушке удалось уговорить начальство взять младшую (мою маму) на эту работу. Поработав сезон, она заработала 75 рублей, которых как раз хватило на покупку маленького поросёнка. Позже на расчищенных площадях были произведены посадки саженцев лесных пород.
После освобождения у деда появился неплохой бизнес. Он стал перешивать мешковатые шинели офицерам, подгоняя их по фигуре. Платили армейскими рукавицами с двумя отдельными пальцами, валенками 45-го размера. Как-то дед нашёл в лесу немецкий склад из-под боеприпасов, сделанный из новых еловых брёвен. Офицеры дали грузовики и скоро у нас был новый дом. Это был последний, пятый дом, построенный дедом.
Итоги войны для семьи моего деда по линии матери:
- Из 9 человек, кто был в оккупации на Смоленщине, выжили все. Только троих угнали в Германию.
- из 4-х ленинградцев выжили двое: т. Стеша сбрасывала с крыш зажигательные бомбы (поэтому у неё был паёк) и д. Иван (ездил к фронту за мясом убитых лошадей). Умерли от голода д. Алексей (работал проводником) и т. Клава (работала на вагоноремонтном заводе). В блокаду поездам ходить некуда, поэтому и пайка не было.