Олег Каравайчук: “Фрейд научил искать патологические причины гениальности” | Interview




К нам подходит портниха Анечка — снять мерки для брюк.
Каравайчук ерзает:
«А чего примерять? Мне нужны штаны самые обычные. Видите, я штаны разрезаю вот тут сверху. Все эти гадости, зачем они резиновый пояс вставляют? В нем ничего не сочинишь. Я ведь животом сочиняю. Меня еще в пять лет спросили: «Как ты сочиняешь?» А я ответил: «Животом». Вот и надо, чтобы его ничего не перетягивало!»//////////////////////////////
Мама всегда просто рядышком садилась и не трогала меня, понимала, что я так музыку чувствую. Нельзя учить тому, что от Бога дано. Таких учителей я больше не встречал. Все хотели сделать из меня «толкового», «правильного». Мне было около пяти лет, когда меня повели оформлять в детскую группу при консерватории. Я играл Шопена, и все плакали. И написали даже, что я сверхгениален./////////////
Я по три раза за ночь встаю — записываю музыку. Шуберт вообще со светом и в очках спал, чтобы не пропустить музыку, если она придет. Сны мне не снятся, а музыка — да. Я ее постоянно слышу, она вот из дерева может идти или из ложки.///////////////

САВЕЛЬЕВ: Я знаю, вы любите поэзию Хлебникова. Почему?

КАРАВАЙЧУК: У него глуповатая поэзия, как и у меня музыка — бестолковая./////////