Хорошо




Вы скажете: бывают в жизни шутки,
Поглаживая бороду свою...
Но тихому еврейскому малютке
Пока ещё живется, как в раю.
Пока ему совсем еще не худо,
А даже и совсем наоборот.
И папа, обалдевший от Талмуда,
Ему такую песенку поёт:

Припев:
«Всё будет хорошо, к чему такие спешки?
Всё будет хорошо, и в дамки выйдут пешки!
И будет шум и гам, и будет счёт деньгам.
И дождички пойдут по четвергам».

Но все растёт на этом белом свете.
И вот уже в компании друзей
Все чаще вспоминают наши дети,
Что нам давно пора «ауфвидерзейн».
И вот уже загнал папаша где-то
Все бебихи мамаши и костюм,
Ведь Моне надо шляпу из вельвета —
Влюбился Моня в Сару Розенблюм.

Припев.

Вы знаете, что значит пожениться,
Какие получаются дела.
Но почему-то вместо единицы
Она ему двойняшек родила.
Теперь уже ни чихни, ни засмейся —
Шипит она, холера, как сифон.
И Моня, ухватив себя за пейсы,
Заводит потихоньку патефон.

Припев

Пятнадцать лет он жил на честном слове,
Худее, чем портняжная игла,
Но старость, как погромщик в Кишинёве,
Ударила его из-за угла.
И вот пошли различные хворобы:
Печёнка, селезёнка, ишиас...
Лекарство все равно не помогло бы,
А песня помогает всякий раз.

Припев.

Но таки да случаются удачи.
И вот уже последний добрый путь:
Две старые ободранные клячи
Везут его немножко отдохнуть.
Всегда переживает нас привычка.
И может быть, наверно, потому
Воробышек — малюсенькая птичка —
Чирикает на кладбище ему:

Припев.

«Всё будет хорошо, к чему такие спешки?
Всё будет хорошо, и в дамки выйдут пешки!
И будет шум и гам, и будет счёт деньгам.
И дождички пойдут по четвергам».